Выставка в ноябре 2013

«Правило лабиринта».

Лабиринт заключает в себе идеи движения, тайны, преображения.

Внимательное рассматривание живописи и графики петербургского художника Армена Гаспаряна напоминает блуждание по лабиринту - от картины к картине, от листа к листу, от образа к образу, все вперед и вперед. И, одновременно, в прошлое: колорит его картин напоминает «музейную» живопись, рисунок - работы старых мастеров, образы - те времена, когда красота еще считалась прерогативой искусства. Короли, шуты, лица, маски, обезьяны, птицы, собаки, башни, раковины, хамелеоны, растения и птичьи гнезда, растущие прямо из женских голов... По воле художника, они переживают таинственные метаморфозы, сплетаются в прихотливом танце, срастаются, образуя совсем уж фантастические существа. Вот-вот появится выход - станет до конца понятен смысл, встреченных на пути образов, символов, аллегорий, знаков, жестов. Ведь многие из них хорошо знакомы по классическим примерам европейского искусства! Но художник не столько повторяет известные образцы, сколько напоминает о них, наделяет другим значением, объединяет в неожиданных сочетаниях. Как хитроумный мифический мастер Дедал - автор критского лабиринта, он воздвигает на пути смотрящего новые повороты, ловушки, препятствия, вынуждающие двигаться медленно, чувствовать и размышлять.

Быть может «все это в шутку», как сказано у Шекспира? Ведь не случайно в живописи Армена Гаспаряна часто появляются изображения шутов, арлекинов, и так настойчиво повторяется мотив игры - манипуляция предметами, куклами, музыкальными инструментами, и, наконец, игра с маской. Но маска всегда напоминает о сокрытии тайны и побуждает к ее разгадке.

Античному герою Тезею помогла выбраться из лабиринта спасительная нить Ариадны. Есть такая нить и в картинах Армена Гаспаряна, но она часто оказывается зловеще запутанной. Нитями опутаны пальцы мужчины и женщины в картине «Игра с нитями». Из нитей соткано кружево, сквозь которое смотрит, подобно героине фильма С.Параджанова, девушка на рисунке «Вуаль». Тонкими нитями натянуты снасти в «Корабле дураков». На нитях висят клетки «Птицеловов». Плетеными - нитяными кажутся женские украшения и прически живописных и графических персонажей. Да и сам рисунок - на самом деле очень точный и крепкий, сознательно усложнен «нитями» дополнительных, как бы случайных штрихов и красочных потеков. Кроме того, в графику и холсты часто включена вязь непонятного, нечитаемого текста, который тоже воспринимается как путаница нитевидных линий. В этих метафорах - ключ (не к разгадке, а лишь к формулировке) одной из главных тем живописи Армена Гаспаряна: человек не свободен, опутан множеством реальных и выдуманных проблем, пленен собственными заблуждениями и страстями. Мотив плена в некоторых картинах обозначен изображением стеклянного шара, клеток или колец, в которых сидят птицы, расставленными пальцами, сквозь которые, как сквозь прутья решетки, смотрят на мир герои и героини. Персонажи картин Гаспаряна - тоже пленники лабиринта. И чаще всего - как бывает и в жизни, не догадываются об этом: меланхолично грустят, задумчиво улыбаются, или, закрыв глаза, спасаются от житейских бурь в мечтах и грезах.

Известный критский лабиринт скрывал в себе чудовищное существо - человека с головой быка - Минотавра. Среди работ Армена Гаспаряна есть и «Минотавр». Он - центр символического лабиринта, выстроенного художником, ведь главная идея его творчества - загадочная природа человека, соединяющего в себе качества животного и божества, низкое, стихийное и высокое, духовно просветленное. Соединение несовместимых качеств в одном существе - идея давняя. Со времен античности она воплощалась в образах кентавров, фавнов, Минотавра, Химеры. Но гармония полюсов человеческой природы - проблема неразрешимая, а потому всегда актуальная.

У А. Гаспаряна композиции картин, предметы, детали на разных уровнях воплощают идею движения: в динамично закрученных спиралях башен, раковин, созвездий, в развевающихся, как от ветра, женских локонах, в жестах рук персонажей, в их превращениях. Идею движения, перехода, преодоления воплощают и странные персонажи - люди на ходулях (или один человек, изображенный в разных стадиях движения), напоминающие пауконогих слонов в сюрреалистических видениях Сальвадора Дали.

Метафора движения и сюжет, вдохновленный известной легендой о Святом Христофоре - «Христоносце». Для А. Гаспаряна главный смысл этой истории - идея человеческой жизни, как пути, перехода от берега к берегу, от рождения к смерти. Его Христофор старик - странник, крепко сжимающий в руках посох и словно не чувствующий на плечах тяжести драгоценной ноши. Вокруг - река, вдали, как наваждение, башня - лабиринт, впереди - свет, к которому он стремится. Свет, который обещает выход и спасение.

Во многих картинах А. Гаспаряна присутствует активный красный цвет. Цвет жизни, красоты, но и цвет жертвенной крови, страдания. Многим он напомнит и о знаменитом памятнике античной древности - росписях виллы Мистерий, связанных с таинствами посвящения. Ассоциация не случайна.

Считается, что прохождение лабиринта в древних культурах, было связано с обрядом инициации - посвящения в тайны Человека, Земли, Космоса.

Пройдя лабиринт, никто не может остаться таким, как прежде - обретенное знание преображает человека. Так же, как и общение с художественным произведением.

А правило прохождения лабиринта просто: идти вперед, не спешить, не оглядываться. Тех, кто торопится выйти из лабиринта, замедляет сама их торопливость и люди, стремясь к цели, лишь удаляются от нее, считал римский философ Сенека.

Искусствовед Ирина Мамонова

Ольга Гаспарян

Ее работы напоминают одновременно икону и лист средневекового кодекса. К иконописи восходят золотые и красные фоны, которые мыслились как присутствие Божественного света, размещение главных по смыслу изображений в центральном квадрате - <ковчеге>, второстепенных - на полях. От европейской средневековой миниатюры ведут происхождение латинские тексты, обилие растительного и цветочного орнамента, заполняющего пространство картин. Латинские тексты в ее работах всегда читаемы - это не просто декоративная вязь - в них часто заключен ключ к смыслу изображения.

Ольгины работы всегда сохраняют ощущение рукотворности. Это не живопись в традиционном понимании: многие детали выполнены рельефом и напоминают металлические чеканные или гравированные поверхности иконных окладов или утвари; холст иногда покрывается фактурой, ассоциирующейся с поверхностью старого камня или штукатурки; орнамент уподобляется вышивке или набивке на ткани.

В специальных клеймах на поверхности холстов наклеены засушенные цветы, листья, травы, собранные в разных странах во время путешествий и поездок. В этом есть нечто от детской игры <в сюрпризы> или от личного дневника, полного сокровенных воспоминаний, где властвует <всесильный бог деталей, всесильный бог любви

Искусствовед Ирина Мамонова